Как странно и прихотливо цепляются друг за друга события, упрёки и драмы.
Малобродский прикован (в буквальном смысле) к больничной койке, интеллигенция взывает к "мастерам культуры", требуя протестов и театральной солидарности. "Где же ты, гуманистический театр? И на фига ты мне такой нужен?" - горячатся совестливые театралы. Где протесты, отмены спектаклей, где слова поддержки?
И всё это правильно. "На фига" мне такой театр, который умеет лишь талантливо трындеть на сцене про гуманистические ценности, но лицемерно следует иным правилам морального бытия?
А я почему-то вспоминаю другие театральные будни, - доброе сотрудничество Кирилла Серебренникова с одной из самых мерзких путинских фигур в Кремле, постановку его пьески, - в годы, когда с природой путинизма было всё понятно. Вспоминаю Бориса Гребенщикова, уверявшего Собчак, что Сурков - его добрый друг и "первейший интеллектуал нынешней России". И как приятно заглянуть в Кремль попить с ним чаю..
Возможно, я злопамятен, но, действительно, не забываю о подлостях, которые меня когда-то задели и травмировали. Глубоко задели - потому и память долгая.
Где же ты был, чудесный российский театр, прекрасный и гуманный, где вы были, "мастера культуры", когда ставили пьески идеологов полицейщины и откровенных негодяев? Где вы были, когда вешали на грудь их позорные "цацки"?
Ваш прекрасный и гуманный театр "на фиг" был мне не нужен уже тогда. Театр, который лживо трындит о гуманизме, закулисно якшаясь с властными мерзавцами.
Калягины, Захаровы, Табаковы - в роли обслуги режима.
Людей убивали, пытали, сажали, метелили дубинками и измывались над их честью и достоинством, вытирали ноги о права и свободы, называя эту мерзость "суверенной демократией".
А вы тем временем репетировали "около ноля" и пили чай с гнидами, на которых клейма негде ставить - с точки зрения нормального человека. И вдруг крики: "где ты, гуманный театр?" "На фига ты мне такой нужен?" "Где же сострадание и отзывчивость, где твоя боль и солидарность?"..
Ребята. Вы когда проснулись? Поздравляю...
! Орфография и стилистика автора сохранены
