Но поймать человека, сгребающего в кучку сор около машин и поджигающего их, оказалось непосильной задачей, и машины продолжали гореть. Они горели одну ночь, вторую, а потом подражатели неизвестного пиромана стали поджигать их в других городах.
Люди во дворах начали устраивать дежурства, в одном дворе поймали киллера. Не МВД поймало, заметьте, а просто дежурные по двору.
Когда поджоги превратились в эпидемию, МВД опомнилось и создало для раскрытия преступления штаб, в который вошли лучшие столичные сыскари. Они, разумеется, быстро вычислили преступника. Им оказался психически ненормальный санитар из 17-й горбольницы, который не первый раз жег автомобили: поджоги 11 машин были зарегистрирована в Москве еще в прошлом году. А в декабре 2006 года этот человек поджег неврологический диспансер. Сгорели 40 человек, и раскрыть преступление было так же просто, как и теперь, но никому не было дела.
Так как начальство каждую минуту требовало отчет, то сыскари отчет давали. А так как каждый хотел быть причастен к преступлению века, то до того, как сыскари взяли психа с поличным, информация утекла в "Комсомольскую правду". Кто-то из штабных крыс поспешил похвастаться своей осведомленностью и чудовищно подставил сыщиков. В том смысле, что преступника могли взять красиво, технично, "на деле", с точностью до 100%, а пришлось принимать решение о задержании, пока "Комсомолка" печаталась.
Машины продолжали гореть, но в меньшем количестве.
Санитар-пироман неожиданно доказал одну простую истину: в России нет государства, а когда государства нет, то все позволено.
Государство — это отнюдь не такая штука, с помощью которой можно отбирать нефтяные компании и отдавать их друзьям, затыкать рты неугодным журналистам и обедать вместе с главами стран ЕС. Государство — это то, что защищает граждан от насилия.
Если вы проедете по Москве, вы увидите десятки гибдунов, которые стоят на обочинах и машут палочками. Вы мне скажете, что это не их профессия — ловить поджигателя машин. То-то и оно. Потому что почти нигде в мире нет ГИБДД. Во всем мире есть патрульная полиция, в задачу которой входит раскрытие любых очевидных преступлений: нарушение правил дорожного движения, хулиганство, драки и пр. И только в России есть ГИБДД, задачей которой является обеспечивать проезд спецтранспорта и брать взятки с остальных.
Сотрудников ГИБДД в Москве не сотни, а тысячи, но это — не их дело, когда рядом с дорогой во дворе горят машины. Это не их дело, если на дороге две толпы — кавказцев и скинхедов — бьют друг друга. Есть две категории граждан, которые кормятся у обочины. Есть проститутки, которые делают минет за деньги, и гибдуны, которые машут палочками. Вы же не обвиняете проституток в том, что они не ловят поджигателя? Это не их работа.
Внезапно оказалось, что мы, в России, живем в состоянии войны. Чем отличается сейчас положение москвича, у которого во дворе стоит машина, от положения абхаза в Сухуми в 1992 году, когда туда вошли грузины? Или грузина в Гаграх в 1992 году, когда туда вошли абхазы? Ответ: ничем. Война — это не тогда, когда все грабят. Грабит и зверствует, даже во время войны, лишь ничтожная часть населения. Война — это когда грабеж и зверства сходят с рук совершенно безнаказанно.
Сожженные машины — вовсе не самая страшная серия бессмысленных и безнаказанных преступлений, совершающихся в Москве. Самая страшная серия — это убийства, совершаемые скинхедами. Заметим, что участники нацистских флешмобов часто не знают друг друга лично и договариваются о встрече в интернете: встречаемся в таком-то месте, идем в таком-то направлении, режем первого "черного", который попадется. Ни разу во время таких убийств рядом не оказалось патрульной машины! Они делали минет… простите, махали палочками на соседней трассе.
А когда нацисты сняли убийство двух человек — таджика и дагестанца — на пленку и вывесили в интернет, то прокуратура десять месяцев в упор не видела состава преступления. Уже и родственники дагестанца в Кизилюрте опознали убитого, а прокуратура все говорила, что это — инсценировка.
Война, как и было сказано. Государство — это когда те, у кого сила, охраняют от грабежей и убийств тех, у кого силы нет. А война — это когда те, у кого сила, грабят и убивают тех, у кого силы нет, и не преследуют тех, кто делает то же самое.
Сколько машин и людей сжег сумасшедший санитар, пока его не поймали? Людей — как минимум, сорок, в конце 2006 года. На это даже не обратили внимания. И не обращали бы и дальше, если бы пироман баловал себя огоньком пару раз в месяц и не скатился бы до оптовых поджогов.
Оригинал статьи опубликован на сайте www.ej.ru
